ogostos | (no subject)

Когда едешь на автобусе из Анкары в Кападоккию, мимо проносятся дорожные указатели. Со названиями. Трабзон, Диарбекир, Адана. Адана, стучит пепел Клааса. Адана.

Я напускаю на себя цинизм и рассказываю коллегам из Армении анекдот: Германия, наши дни, проселочная дорога. В автобусе – экскурсионная группа евреев едет смотреть бывшие лагеря. Автобус портится, и водитель идет через ярко-зеленый луг к чудесному домику с красной крышей. Дверь ему открывают улыбчивые чистенькие старичок со старушкой.Водитель: Здравствуйте, я везу евреев в концлагерь, а автобус испортился, мне нужна помощь…Старики, разводя руками: Но у нас только мирковолновка…

Армянская группа в автобусе разражается хохотом. На самом деле, довольно нервным. Потому что указатель “Адана” все время оказывается в поле нашего зрения.

На месте, в хорошей гостинице в каппадокийском городке Ургюп мы оказываемся поздно вечером. В ресторане – первое знакомство с турецкой едой. Еда мне активно не нравится, коллеги-армяне хихикают и называют меня националисткой. У стола с салатами меня залавливает турецкий дед. «Обязательно попробуйте баклажаны. В Турции самые лучшие баклажаны в мире. Ни одна кухня мира так не использует баклажаны, как турецкая». «Мы в Армении очень много используем баклажаны», - встреваю я в его монолог. «Но это естественно, мы живем в одном регионе, веками жили бок о бок, мы же влияем друг на друга», - не успакаивается дед. Потом я узнаю, что дед – посол в отставке, чрезвычайно уважаемый в турецкой дипломатии человек, ужасный болтун и зануда. Из той категории турок, которые считают себя обязанными «тактично наставить армян на путь истинный». Он обожает вещать о необходимости смотреть в будущее, а не в прошлое, о важности гармоничных отношений в регионе и считает себя супер-либералом. Дед задолбал всю армянскую делегацию, и к концу мы даже перестали с ним спорить на политические темы, просто раскручивали его на мемуары из его дипломатической жизни. В последний день дед мне подарил книгу своего… стихотворения. Одно и тоже стихотворение красуется на каждой странице книги на множестве языков мира, в том числе на русском, английском сербском. «Я бы хотел, чтоб его когда-нибудь перевели и на армянский язык», - говорит он мечтательно. Я вежливо улыбаюсь, втайне думая, что армянский читатель вполне может обойтись без стихотворения под названием «Любовь – это чашка куриного бульона».

Но кроме кулуарных бесед, была и конференция, на которой диалоги армян и турок напоминали разговоры глухонемого со слепым. Обмен аксиомами и давно навязшими у всех на устах фразами – «300 тысяч армян и турок погибших в ходе массовых беспорядков в начале века», «полтора миллиона вырезанных Османской империей армян», «оккупация 20% территории Азербайджана», «право нации на самоопределение и защита проживающих в Карабахе армян». Присуствующие иностранцы слушают наши препирательства с брезгливым непониманием. Мой же взгляд постоянно ловит красивая, ухоженая молодая женщина с большими черными глазами. Заглядывает мне в глаза и улыбается.

В перерыв она подходит ко мне. «Вам ведь не страшно здесь, в Турции?» Нет конечно, отвечаю я, задрав свой армянский нос (будет еще турчанка думать, что я чего-то боюсь!). «Пожалуйства, не уходите после заседания, я хочу с вами поговорить».

После заседания мы садимся в холле гостиницы и начинаем общаться.

Но об этом - в следующий раз.