Атчот

Вчера передала собранные деньги, купленные лекарства и собранные вещи takkka, которая сегодная собирается к Карине и Эрмине.

Спасибо Саше, Рузанне, Марату, Кристине, Оле, Арев и другим.

Если кто еще что-то хочет передать, это можно сделать через Таккку или меня.

Ее в дверь, она в окно

Политика начала вылезать оттуда, откуда ее совсем не ждешь.

К маникюрше ввалилась армянская поп-звездулька с тяжким стоном: "Ах, когда закончатся выборы, я возьму отпуск". Звездулек возят по городам и весям славословить кандидата от власти - чур меня, чур. Я подумала: надо же, какие разные люди, я и армянская поп-звездулька, а выборы нас достали почти в одинаковой мере.

А потом я лежала на топчане у косметолога и слушала, как у маникюрши громко, хорошо поставленным голосом профессионального ass-мункера (c) и мелодекламатора, с пафосом кликуши вещала какая-то женщина. Женщина с ужасом и болью в голосе вспоминала "страшное время начала девяностых", и я даже невольно заслушалась - казалось, что у маникюрши сидит живая свидетельница Ленинградской блокады, Варфоломеевской ночи и утра Стрелецкой казни. До того страшно было, что под момент засомневалась - неужели я тоже тогда жила в Ереване. Когда выползла, заглянула к маникюрше специально посмотреть на женщину, чья судьба подверглась столь тяжелым испытаниям. Женщина оказалась самой официозной ведущей самых официозных новостей самого официозного телеканала. В глазах маникюрши читалась мука. Все-таки, салон красоты - не самое лучшее место для агитки.

Хотя с другой стороны, чем салон красоты лучше такси-сервиса? Утром водители во дворе ругались. Дирекция заставила их нацепить на машины флажки кандидата от власти, не к ночи будь он помянут. Водители брюзжали, но восставать опасались. Не так-то легко пойти против начальства.

Мне, дамы и господа, тошно. Просто тошно.